По зелёной по долине шли послушник и монах.

Оба - с тайною молитвой, оба - с чётками в руках.

Видят, как стоит у ручья девица, красотою может ослепить,

Длинный сарафан намочить боится - в воду не решается ступить.

Тут монах, не размышляя, вырастает перед ней,

Осторожно поднимает и несёт через ручей.

Ну, а дальше - каждый своей дорогой, монастырь уже недалеко.

И молитва вновь устремилась к богу, закрутились чётки под рукой.

Так шагали черноризцы, лишь дыханья слыша звук,

И у врат у монастырских говорит послушник вдруг:

- нет, ты, брат, скажи,

чтоб не быть соблазну, как коснуться женщины ты мог?

Разве ты обет свой давал напрасно, как теперь на это смотрит бог?

И монах, глаза прищурив, улыбнулся, глядя вдаль:

-ты поднял в стакане бурю,- он послушнику сказал,-

Помыслы твои все господь читает, так что, обрати к себе свой взор

Я её давно у ручья оставил, ты - несёшь с собою до сих пор.

Я её давно у ручья оставил, ты - несёшь с собою до сих пор.