Комната прокурена, режет дым глаза,

в банке из-под соуса мирно спит гюрза.

За столом сидит майор, молча пьёт вино...

Словно зайчик солнечный орден у него.

Сам себе теперь судья отставной майор.

Знает, что и знать нельзя, отставной майор.

Видел смерть в чужих глазах отставной майор.

У него на сапогах пыль афганских гор...

Ни жены, ни дочери, только дым побед.

За ночь разлетается пачка сигарет.

Костыли да свежий шов поперёк груди.

И не ведает майор, что там впереди...

Сам себе теперь судья отставной майор.

Знает, что и знать нельзя, отставной майор.

Видел смерть в чужих глазах отставной майор.

У него на сапогах пыль афганских гор...

Сам себе теперь судья отставной майор.

Знает, что и знать нельзя, отставной майор.

Видел смерть в чужих глазах отставной майор.

У него на сапогах пыль афганских гор...

Он сидит весь день один,

голова полна седин,

вспоминает про друзей,

помнит слёзы матерей...

Он помнит пыль афганских гор

и солнцем выжженный простор,

"Камаза" рёв, разрывы пуль,

и будто вновь сжимает руль...

Он как отец и как комбат

в атаку поднимал солдат,

но вот теперь, среди берёз,

он ставит на ребро вопрос:

он до конца отдал свой долг,

он сделал всё, что сделать смог,

так почему же до сих пор

глотает пыль афганских гор майор?!