Ее глаза наполнялись слезами:

капли, как дождь по крыше, который

полностью залил Мир, где она дышит:

дышит табачным дымом,

чёрным матовым лаком, который

давно уже выел, то, по чему она плакала.

Её мир под воздействиемм соли выысох,

словно гербарий. Она

называла морем того, кто был океаном. Она

промелькала тенью, так чтоб другие не видели -

была, для всех приведением,

но они для нее - зри-ители.

Она кричит всему миру: "хватит!" Она

ни на кого не похожа - её,

свободное платье чуть, прилегает к коже: она

холодна, как в феврале, но

горяча, как в июле - её не понимали,

но всё равно, в ней тонули.

Её мир под воздействием соли выысох,

словно гербарий. Она

называла морем того, кто был океаном. Она

промелькала тенью, так чтоб другие не видели -

была, для всех приведением, но они для нее

ии-улыбка уже не значит,

что тревоги не захлестнули -

она только ночами плачет,

чтоб другие не утонули.

И гербарий закроется в книге:

Маргарита сойдет с ума с ним,

надышавшись бесшумным криком,

но не дав ей опять упасть.